Джон Кризи - Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.]
Грант сделал шаг вперед. Он заговорил очень спокойно, голосом, который невозможно было отличить от голоса принца.
Роджеру стало немного не по себе. Полная иллюзия, что в комнате присутствует сам Азир, любезно беседуя с Джанет, у которой такой вид, как будто она видит счастливый сон.
Роджер не открыл Джанет правды, просто взял с нее слово, что она никому не проболтается о нечаянном визите.
В половине десятого вечера того дня, когда Грант прибыл назад в Лондон под видом принца, Роджер нетерпеливо шагал от окна к столу в своем кабинете, выходящем на набережную, и курил сигарету за сигаретой… Он был рад, что в кабинете больше никого не было. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его в таком состоянии. Если он допустил ошибку, Грант может погибнуть. Он утешал себя тем, что Грант идет на это с широко открытыми глазами, прекрасно сознавая, какому риску подвергается. Он мог десятки раз повторять себе, что Гранту за риск заплачено более чем щедро. И все же его не оставляло чувство, будто он толкает актера к смерти. И хоть бы была уверенность, что его план принесет желаемые плоды. А вдруг Грант погибнет, а убийце снова удастся ускользнуть, как это случалось и раньше? Тогда раскроется и план подмены Азира. Убийцы еще активнее примутся за свое с самого начала.
Зазвонил телефон. Роджер быстро схватил трубку, потом одернул себя: нельзя быть таким нетерпеливым.
— Вест слушает.
— Слушай, Красавчик, — сказал голос Харрисона, — я получил известие, что карлик объявился в «Теплом местечке». Идейка замечательная в своей простоте: он выступает акробатом в сегодняшнем представлении, сидит в своей уборной.
— Гризельда Барнетт уже там, — выдохнул Роджер.
— Она сразу же опознала карлика, как только его увидела, грим не помог.
— Прекрасно, — сказал Роджер, — я приеду с Грантом.
XXII
«Теплое местечко»
Все происходило весьма буднично. Над дверями мерцали тонкие неоновые буквы: «Теплое местечко». Кривая, скудно освещенная улочка в Сохо, редкие фонари виднелись только по углам. У обочины стояло несколько машин, загородив половину тротуара, возле входа возвышался швейцар в причудливой шапке с кокардой, встречая подъезжающих гостей. Сюда стекались пустившиеся во все тяжкие сопляки, провинциальные щеголи, искатели острых ощущений и охотники за сенсациями. На ярко намалеванном щите с программой концерта красовалась фотография танцоров и Терезы Пиранделло, которая ни в коей мере не льстила певице.
«Роллс-ройс», нанятый по такому случаю, лихо завернул за угол, на минуту включились его яркие фары. Облаченные в гражданское сотрудники полиции в ответ помигали фонариками, показывая, что они занимают свои посты в подъездах домов и под навесами магазинов. За исключением Харрисона и двух старших офицеров Ярда, никто не сомневался, что сюда прибыл настоящий принц Азир.
Машина мягко остановилась.
Двое ловких молодых людей в вечерних костюмах, один из них, Хэдлтон, предназначавшийся на роль личного слуги подлинного Азира, выскочили первыми. Шофер вытянулся по стойке смирно. Бесшумно подкатил второй «роллс-ройс». В нем прибыли Роджер и два дюжих сотрудника Ярда. Непривычная роскошь усиливала их нервозность. Если все предположения Роджера окажутся правильными, на улице ничего произойти не могло. Все окна и двери находились под наблюдением, более тщательной подготовки к операции невозможно было даже представить. А после прибытия второго «роллс-ройса» улицу перекрыли с обоих концов.
Чувство ирреальности происходящего вряд ли могло быть более острым. Когда они прошли под неоновой надписью, Грант выглядел так, будто он действительно вселился в другого человека. Неудивительно, что Джанет ни секунды не усомнилась в подлинности ночного визитера. Все наблюдающие также не сомневались, что охраняют настоящего принца Азира. Особой шумихи вокруг не поднялось. Двое придворных прошли в зал, за ними Грант, а Роджер с двумя ярдовскими сотрудниками составлял арьергард. Если бы здесь присутствовал сам Азир, Роджер не мог бы себя чувствовать более настороженно.
Они спускались по узенькой лесенке в погребок, расположенный в обширном подвале.
И вот дверь у подножия лестницы широко открылась, и они попали из более чем скромной обстановки в царство бьющей в глаза роскоши. Под ногами лежал бесценный персидский ковер. Маняще поблескивал небольшой бар, переливающийся всеми оттенками многочисленных бутылок, причудливо расставленных на хромированных полках. Бархатные, расшитые золотом портьеры, немного откинутые в стороны, отделяли бар от главного зала шоу-клуба. Роджер успел побывать здесь днем и хорошо ознакомился с расположением помещений, но его поразило, как посетители и свет преобразили клуб. Маленькие зеркала и притемненные бронзовые бра перед ними создавали иллюзию бесконечной анфилады комнат. Фарфор, хрусталь, бутылки, серебряные ведерки с шампанским сверкали и переливались на маленьких столиках. В воздухе парили ароматы изысканных духов и каких-то неведомых цветов. Половина мест была занята, человек пятьдесят-шестьдесят толпились на танцплощадке. Оркестр играл тихий неназойливый фокстрот, танцоры сомнамбулически покачивались в такт музыке.
Бенни-Алмаз, здешний представитель Корризона, оказался низеньким, худеньким и малоприметным даже в своем шикарном смокинге. Он обслуживал посетителей при помощи двух вышколенных официантов. Ни один человек не произнес слово «высочество», но все головы моментально повернулись к дверям.
Гранта, его спутников и Роджера провели к столику возле танцевальной площадки. Все оркестранты тут же воззрились на вновь прибывших, чьи-то руки бесшумно отставили стулья. Бенни-Алмаз поклоном выразил свою безмерную радость принимать у себя столь высоких гостей, а если им захочется чего-нибудь особенного, пусть только скажут ему. Все будет тут же доставлено. Если пожелают, чтобы представление началось пораньше, достаточно одного намека. Вообще же начало через двадцать пять минут.
— Пожалуйста, — сказал Грант, по-азировски взмахивая рукой, — не делайте для меня исключения. Я с удовольствием просто отдохну.
— Как пожелаете, сэр.
Грант оглянулся с надменным, почти презрительным видом, не остановив ни на ком своего взора.
Роджер спросил:
— Вы извините меня, сэр?
— Не стесняйтесь, прошу вас!
Вест поднялся и прошел назад, в бар. Официант, Мак, стоял за бархатной портьерой. Бармен внимательно следил за их разговором.
— Карлик все еще здесь?
— Да.
— Вам удалось обыскать его уборную?
— Да. Никакого оружия.
— Это может быть дамский пистолет или даже нечто вроде стреляющего портсигара.
— Ничего подобного, сэр. Можете не сомневаться, — заверил его Мак.
— Что он делает?
— Несколько акробатических трюков, ходит на руках, крутит сальто, но ничего особенного. Еще колесо в воздухе.
— Колесо в воздухе? — задумчиво повторил Роджер. — Ладно. Коли будут новости, передай нам. И оповести всех остальных.
Помимо Мака и Харрисона, в зале присутствовало не менее десяти сотрудников криминального отдела, все они подготовились к самому худшему и держали в поле зрения весь зал.
Роджер наконец заставил себя размышлять хладнокровно. Карлик — прекрасный акробат, он надеется воспользоваться любой неожиданностью. Наверняка он собирается выстрелить, а потом отпрыгнуть к занавесям, возможно, совершив в воздухе ряд последовательных сальто, надеясь на растерянность, чтобы иметь возможность скрыться. Собственно, так оно и произошло в комнате Гризельды Барнетт. В зале имеется запасной выход, но его охраняют.
Думай, думай. Проникни в мысли карлика! Разумеется, тому необходимо выбрать наиболее удобную схему побега.
Здесь — вопрос жизни. Значит, он будет стрелять от портьеры, отделяющей бар. Если, конечно, он вообще собирается стрелять… Один-два выстрела этими смертоносными пулями, напоминающими по форме виноградины, а потом «колесо» к дверям.
Неужели на такое мог бы решиться кто-нибудь, кроме фанатика?
Практически совершенно голая девица вышла на эстраду с танцем, который не стоил и двух пенни в сравнении с танцем в Милане.
Вот она убежала, и руководитель оркестра снова схватил микрофон.
— Леди и джентльмены, мы счастливы познакомить вас с сенсацией в мире песни — очаровательной итальянской певицей Терезой Пиранделло. Тереза!
Он драматическим жестом указал на занавеску, за которой только что исчезла девица: сначала к пианино подошел Энрико Селли. Когда он уселся, вышла Тереза, так же застенчиво и неуверенно, как она выходила в кафе на галерее Милана. Одета она была в довольно короткое черное платье с кружевным воротником-пелериной, который опускался ей на обнаженные руки. Бросив быстрый встревоженный взгляд на пианиста, она запела.
